Саша Фролова

На фоне ее скульптур фотографируется Шварценеггер (Arnold Alois Schwarzenegger), а ее творения номинированы на премию Кандинского. Скульптор и художник латексного дела, ученица Андрея Бертенева, устроительница диких перфомансов и созидательница образа суперженщины из фантастического будущего, солистка и автор группы «Aquaaerobika» – Саша Фролова поведала нам о своей нереальной реальности.

08.04.2011, 22:35 | Автор: Анна Савина

В твоей биографии числится художественная школа при Строгановке. Уже во время учебы стало ясно, что академическое искусство не для тебя или это случилось чуть позже?

- Нет, в то время мне все очень нравилось. Сначала я училась в школе с архитектурным уклоном, наша педагог была директором «Старта», и мы делали большие проекты, в пятом классе таскали подрамники, учились серьезным вещам как студенты второго курса. Потом я перешла в другую школу, при Строгановке, и все это оказалось мне ближе: живопись, рисунок и композиция – я была в восторге. Так вышло, что в Строгановку я не попала. Не знаю, стоит ли об этом жалеть, многих академическое образование загоняет в рамки, ломает представление о творчестве, забивает головы какими-то стереотипами и ограничивает сознание. Мне вместо этого встретился Андрей Бартенев, который работает в противоположном направлении - расширяет сознание до бесконечности.

Саша Фролова, группа Аквааэробика, Андрей Бартенев, скульптура из латекса

Что на твой взгляд из классического художественного образования жизненно важно в нынешнем, современном, новаторском творчестве?

- Академическая школа – это необходимость: знание истории искусств, поставленная рука, чувство цвета, основы композиции. Это закладывается на бессознательном уровне, и ты не замечаешь, когда используешь эти знания в жизни, но благодаря им у тебя вырабатывается правильное ощущение предмета – то, что отличает профессионала от непрофессионала.

Расскажи про ваше знакомство с Андреем Бартеневым?

- Я заканчивала медицинский колледж, передо мной стоял выбор: либо занимаюсь медициной, либо все-таки выбираю что-то другое. В «Третьяковке» тогда выставлялась картина Кандинского «Композиция №7», я возле нее остановилась - и в тот момент у меня произошел переворот в сознании. Я полчаса стояла, а по щекам текли слезы… Через неделю я пришла на лекцию Бартенева, там же и познакомилась с ним. Еще через неделю я впервые приняла участие в перфомансе Андрея. На мне был костюм, покрытый сотней яиц, и нужно было упасть плашмя. Мы вместе с моим близким другом, Гошей Рубчинским, вместе падали. Это стало началом.

Когда настал момент понимания, что без искусства дальше нельзя – теперь это твое поле деятельности?

- Это еще один переломный момент. На выпускном в училище нам нужно было организовать творческий вечер. Все обычно делали глупые капустники, а я решила, что хочу проверить: могу или не могу, и сделала шоу в стиле Бартенева. Я взяла медицинские материалы, склеила прямо на людях цветным скотчем костюмы - на сцене происходило что-то сумасшедшее. Это произвело ошеломляющий эффект, нам дали первое место, равнодушных не было. Я решила, что могу, и отказалась от медицинского образования. Мама расстроилась, художник-модельер и считала, что если я займусь творчеством - буду нищей и неизвестной. Это был очень сложный момент в моей жизни: я позволила себе осознать, что я художник, я личность.

Чему особенному можно научиться у Бартенева, что важно именно для тебя?

- Он на меня действует, как переключатель моих внутренних каналов, я его вижу и через полчаса начинаю писать стихи или что-то придумывать, настолько у него сильная энергетика. Искусство Андрея построено на свободе мышления, и это самое главное, на мой взгляд.

Много твоих работ выставляются в Сколково, как началась эта история?

- Случайно. Я познакомилась с Гором Нахапетяном, одним из директоров, и он предложил сделать выставку на открытии Сколково. Всем это понравилось, шутили: «Силиконовые скульптуры для русской силиконовой долины». Они выглядят высокотехнологично и хоть и сделаны из латекса, вызывают правильные ассоциации!

Сколково - это новый опыт, который вывел меня на другой уровень, я почувствовала себя настоящим скульптором. Когда 20 рабочих поднимают твою скульптуру на 12-метровую высоту – это необъяснимое ощущение.

Потом были скульптура «Lovemeblaster» и проект «Aquaaerobika» – это синтез поп-арта, ретрофутуризма, смешение киберпанка и пин-апа, комиксов. Здесь эти цвета необходимы - это яркое шоу. А в последнем проекте "Альбинизм" я хотела сделать акцент на форме и движении. Главной темой было выбрано понятие удовольствия. Белый цвет скульптур отсылает к отсутствию краски в архаической и античной пластике. Античность, удовольствие, гедонизм – все это рождает правильные ассоциации. Латексные объекты как будто вылеплены из крема или мороженого, но в то же время очень похожи и на полированный камень.

Меня всю жизнь привлекают надувные объекты. Латекс выглядит как пластик, создает легкий объем, у него очень красивое формообразование.

На вашей последней выставке «Albinism» в галерее «Айдан» все скульптуры белые, а раньше они были разноцветными и очень яркими. С чем связана такая перемена?

- Дело не в цвете. Это мое отношение к форме, концепции объекта, ведь цвет – это информационный носитель. В моей первой скульптуре «ЛЮБОЛЕТ» была космическая тема, я выбрала очень красивый зеленый цвет и сделала космический корабль, который работает на энергии любви.

Вы продолжаете развивать свой проект «Aquaaerobika»?

- Я не хочу от него отказываться и буду выводить его на другой уровень, развиваться, экспериментировать со звуком, исполнением, визуальной стороной. В Сколково, например, мы сделали очень красивое акустическое выступление с помощью звуковой программы, которая реагировала на мои перемещения в пространстве, кроме того, там были сэмплы классических музыкальных инструментов. Мы сделали переложение песен группы «Aquaaerobika» для арфы и оперного голоса, а я читала тексты моих песен.

В чем отличие работ со скульптурой от деятельности с проектом перфоманс-группы «Aquaaerobika»?

- Перформанс – это живая скульптура. Я оцениваю себя как художника, который умеет синтезировать разные виды искусства и создавать сложные живые скульптурные композиции, я и сама выгляжу как ожившая скульптураJ Поэтому мне важно заниматься и тем и этем.

Мама-дизайнер, близкий друг - Гоша Рубчинский делает одежду… Никогда не хотелось заняться модой?

- Я думала, о том, что я могла бы шить одежду, но мне кажется, что если ты чем-то занимаешься, то должен отдавать этому все свои силы. Нужно делать качественные вещи, а если все разваливается, но ты сделал супершоу, твоя одежда все равно никому не нужна, ее никто не будет носить. Ее красиво можно снять на съемке, но смысла нет. Либо ты хочешь стать Макквином, и за тобой огромная команда, либо ничего нет.

Гоша, например, делает, прежде всего, историю, создает вокруг своей одежды идеологию, это настоящий творческий проект. Я работала дизайнером в компании Mia Shvili Кати Гомиашвили, но мы успели выпустить только пару сумок, и компанию, к сожалению, закрыли. Это были классные сумки-акулы неоновых цветов, у которых открывалась пасть. Когда с твоей сумкой идет незнакомый человек, это вызывает настоящий восторг. Я поняла, как работает фэшн-бизнес и как это должно быть. Если у тебя нет хорошего финансирования и упорства, ничего не выйдет. Я шью одежду для себя, и мне этого хватает.

В Лондоне живет художник Pandemonia, который тоже носит похожий латексный костюм, ходит в нем на тусовки. С его стороны – это высмеивание всеобщего увлечения искусственной красотой и виртуальностью. У вас с ним много общего?

- Я создала свой образ несколько раньше и идеи нашего творчества отличаются друг от друга. Он делает из себя персонажа комиксов. Я это использую, но я создаю образ женщины будущего, обладающей суперспособностями, образ киберпринцессы, которая чувствует больше, чем другие люди. Она получает информацию через канал любви, читает мысли с помощью своих надувных волос. Я люблю футуризм, мое творчество достаточно оптимистично, и мне нравится, когда мне кажется, что я живу в мультике.

Автор: Анна Савина