Русская революция за 101-м километром

- Клементина, расскажите, пожалуйста, как родилась идея проекта? Каков его замысел?

- Конечно, как русский культурный центр в Лондоне мы собирались что-то делать к столетию революции. Передо мной встал вопрос: что именно, чтобы это было и достаточно интересно, и чтобы всех тронуло. Сначала мне пришло в голову, что было бы неплохо организовать нечто вроде перформанса, который привлечет к себе внимание горожан: мы хотели бы, чтобы о нас знало больше людей. Так появилась задумка сделать что-то на улице, рядом с Пушдомом, но я еще не знала — что. Потом мы стали обсуждать этот вопрос с будущим куратором Маркусом (Markus Lähteenmäki), и у нас возникла идея создать павильон. В последнее время Маркус много работал с Александром Бродским, и это было само собой разумеющимся — поговорить с русским архитектором об этом проекте. Бродский давно делает павильоны и это, определенно, его жанр, я хорошо знакома с его работами. К тому же, он уже бывал в Пушкинском доме прежде, и, что самое главное, понимал его и захотел помочь нам.

Мне кажется, что Бродский… Он такой колдун!

Потому что он сразу все понял: «У вас не хватает поэзии».  

Его удивило, что у нас только два маленьких бюста Пушкина. Не то, что он какой-то ретроград, просто заметил, что мы не очень громко говорим о том, что любим. Ведь для Пушдома действительно очень важен язык, и тут должно быть место для русских поэтов. И Бродский решил создать такую атмосферу, в которой русская поэзия зазвучит и будет услышана. Сейчас могу сказать, что все это действительно удивительным образом происходит в его павильоне.

В результате, в этом проекте удачно совместились наши желания и идеи. Если Пушкинский дом изначально хотел выйти за пределы четырех стен, то Бродский уже давно думал о том, чтобы создать музей или какой-то мемориал, посвященный «101-му километру». И вот эти стремления оказались созвучны друг другу. На самом деле это действительно какое-то волшебство, потому что реализованный проект хорошо вписывается в нашу историю и соответствует нашим ценностям. Ведь Пушдом был основан теми, кто был в ссылке, в эмиграции, а среди них было много литераторов, писателей, художников.

Вспоминая о «101-м километре», мы смотрим в сторону поэтов. Мы знаем, что ссылали многих, но выставка не об этом. Она, скорее, о том, как выживали творцы и их произведения. На мой взгляд, у нас вышел одновременно исторический, отчасти политический и, в то же время, очень поэтичный проект. Об этом говорит и концовка в названии экспозиции — «Далее везде».

- Что же в результате получилось? Как архитектору удалось создать уникальную атмосферу?

Место для павильона было выбрано очень тщательно - он стоит несколько наискосок от калитки парка, рядом с которым находится Пушкинский дом, и идеально вписывается в его пропорции. Сам по себе объект похож на сарайчик или вагон поезда, или теплушку, но не является ни одним, ни другим, ни третьим, а просто напоминает о них. Чтобы попасть внутрь нужно наклониться или, скажем так, поклониться, так как дверей нет и павильон стоит на высоких ножках. Он будто бы «висит» над парком, что одновременно очень элегантно и изящно. Хотя, в то же время, в этом есть и поэтичная промышленная эстетика. При строительстве использовался рубероид, старые деревяшки, какие-то совершенно обыкновенные материалы. Все это создает такую домашнюю атмосферу, но, в то же время, когда находишься внутри, немного тревожно.

Из-за отсутствия двери чуть теряешь ориентацию. Ты не знаешь, где находишься, и не знаешь, куда и откуда движешься. Там есть лишь две проекции железной дороги, и единственный ориентир —стихи на русском и английском, а под каждым из них — небольшая заметка об авторе. И есть какая-то интимность в этой атмосфере благодаря лампам, которые висят над каждым стихотворением, а общий свет отсутствует. Подсвеченное стихотворение — это такое приглашение: стоять рядом, смотреть, читать, быть один на один.

- А как шла сама работа?

Очень естественно. Бродский такой человек, который работает, не акцентируя внимания на иерархии, он очень открыт к сотрудничеству. Нам было комфортно втроем. Маркус читал все лето, выбирал стихи и изучал биографии поэтов, чтобы потом разместить их в будущем павильоне, плотно общался с Александром, который трудился над эскизами. Мне, как директору, необходимо было сделать так, чтобы все произошло: найти деньги, людей, организовать пространство.

Несмотря на то, что это довольно небольшой павильон, работа — громадная. Год назад мы впервые заговорили о проекте, а последние шесть месяцев практически исключительно только им и занимались. На самом деле... Вам рассказать об открытии?

- Да, если можно.

Это был просто чудесный вечер… И не столько потому, что было невероятно много народу, и мы, казалось бы, добились своей цели. А, скорее, потому, что возникло ощущение, будто бы люди почувствовали, насколько для них важно находиться в этом месте в это время. Я бы сказала, что там произошло возрождение миссии Пушкинского дома.

Лично меня в этом проекте очень трогает то, что Бродскому удалось найти такие художественные приемы, которые позволяют вспомнить о тяжелых временах «нетяжелым» способом. Мне кажется, это очень важно, потому что невозможно постоянно вспоминать тяжелые времена только «тяжелыми» способами. Когда мы используем поэзию, то испытание воспоминаниями о прошлом становится проще. Важно и то, что в поэзии может увидеть себя каждый человек: не только русский, а всякий, кому приходилось страдать. И таким образом революция, значение ее годовщины становится более доступным для понимания большей аудитории. Этот павильон — важное событие в искусстве. Здесь можно увидеть, как затрагиваются все главные темы ХХ века в России, но без излишеств и без претензий. Просто, через искусство, и это очень красиво.

Я бы хотела, чтобы этот павильон жил дальше какой-то своей жизнью, был наполнен какими-то другими стихотворениями, но это уже не в наших руках. Это следующий этап проекта. Пока у нас нет для него дома, но мы активно над этим сейчас работаем. Его необходимо использовать дальше, потому что он создан для поэзии.

Бродский сделал очень красивую вещь, такой подарок для Лондона, и спасибо ему за это.

Фотограф: Юрий Пальмин

Происхождение выражения «101-й километр».

Еще до революции «неблагонадежным» гражданам, например, революционерам, могли запретить проживание в Москве и Санкт-Петербурге. А в начале 20-х годов идею активно подхватила большевистская власть. Как известно, в сталинском Уголовном Кодексе существовала 58-я статья, по которой следовало осуждение за «контрреволюционную агитацию». Конечно, за особо серьезные провинности следовали заключение и расстрел, но за обвинения «по мелочи» человека могли сослать. Таким осужденным нельзя было селиться в пределах 100-километровой зоны от Москвы, Ленинграда и других крупных городов. Впоследствии эта мера стала распространяться и на членов семей репрессированных. Как правило, срок такой высылки составлял не менее пяти лет. Так, с 1921 по 1953 год более 3 миллионов граждан лишились права проживания в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске и других столичных и крупных городах, а также в закрытых и портовых городах - Севастополе, Одессе, Днепропетровске, Владивостоке. Кроме «политических», за 101-й километр высылали рецидивистов и других осужденных по уголовным статьям, обычно после отбытия наказания в колонии.

Из известных людей высылке подвергся, к примеру, Осип Мандельштам. Сначала его сослали в Чердынь (Пермский край), затем в Воронеж. Вскоре после окончания ссылки поэт был арестован за «антисоветскую агитацию» и 10 марта 1938 года скончался в дальневосточном пересыльном лагере. Писатель Анатолий Рыбаков, получивший срок по политической статье в 1933 году, отбывал ссылку на предприятиях Калинина, Рязани и Башкирии. Поэта Иосифа Бродского в 1964 году привлекли по статье «тунеядство» и осудили на пять лет принудительного труда. Ссылку он отбывал в архангельской деревне Норинская. Правда, провел там всего два года. Знаменитого диссидента академика Андрея Сахарова в 1980 году выслали в Горький, где он числился лаборантом Физического института.

Источник: Кто жил на легендарном 101 километре?
© Русская Семерка russian7.ru

Еще по теме:

Архитекторы

Илья Мочалов о профессии «ландшафтный архитектор»

Щусев в Бари

Арт-интервенции

Выставка Александра Бродского в галерее "Триумф"

Arte Laguna Prize, международная ярмарка талантов, приглашает!

Оставить комментарий