Телеграмм

Данияр Юсупов. Беседы. Часть 1

«Не подумайте, что это я к тому, что можно и зайца научить курить. Просто концепция образования во всем мире эволюционировала, а у нас она почти повсеместно застряла в состоянии на входе в индустриальную эпоху.»

Образование в России переживает сейчас не лучшие времена. Как должен измениться подход к обучению, как оно трансформируется с введением болонской системы, почему университеты исполняют роль «социального сейфа»? ARCHiPEOPLE поговорил об этом и многом другом с Данияром Юсуповым, архитектором, известным урбанистом и специалистом по ревитализации городских пространств, преподавателем СПбГАСУ. Беседа получилась очень долгая и серьёзная, а потому мы приняли решение разделить её на несколько тематических частей.

Часть 1. Сегодня обсудим подходы к преподаванию и специфику архитектурного образования в России.

19.11.2013, 20:44 | Автор: Даша Котенко

Расскажите о своей преподавательской карьере в СПбГАСУ. Как долго вы преподаёте? Что за это время изменилось в процессе обучения (новые технологии, подход к преподаванию)? Как эти изменения влияют на качество образования?

Неофициально я преподаю в СПбГАСУ с 2004 года. Поначалу меня пригласили рецензентом дипломных работ, затем я стал относительно регулярно появляться приходящим тьютором и лектором. У меня был авторский курс лекций по проблематике городской среды. Говорят, один из лучших во всей учебной программе факультета, во всяком случае он был очень популярен. Хотя я читал его для пятого курса, на него частенько приходили студенты с других курсов и даже практикующие специалисты. Каждый год я его подправлял. В 2010 году учебная программа изменилась из-за перестройки в образовательных стандартах, и курс убрали. Был случай, когда студенты «выменяли» его в деканате – уговорили вернуть вместо какого-то другого.

Моей фокус-группой были творчески активные аутсайдеры, способ восприятия которых не укладывался в мейнстрим «старой» школы.

С 2007 года я регулярно преподаю в мастерской Университета. У нас было естественное разделение труда: моей фокус-группой были творчески активные аутсайдеры, способ восприятия которых не укладывался в мейнстрим «старой» школы. С ними мы удалялись из стен института в кафе, и постепенно у нас стало формироваться параллельное критическое видение процесса принятия решений и критериев их качества. Эту программу мы называли «проект-факультатив». К ней присоединялись бывшие выпускники, уже работающие в проектных бюро, студенты других курсов и кафедр и даже других специальностей из разных вузов (социологи из СПбГУ, культурологи из института Герцена). Программа стала приобретать черты междисциплинарного подхода. Итогом всей этой неформальной деятельности стало то, что те, кто был аутсайдером на входе в мастерскую, к моменту выпуска становились лидерами.

В 2012 образовалась новая кафедра дизайна архитектурной среды, мне выдали студию, и я стал в ней старшим преподавателем. За год вместе с ассистентами нам удалось из группы с парой лидеров и массой «неопределившихся» сделать группу с устойчивым пелетоном в пять-семь лидеров и крепким повышенным средним уровнем. Отстающими были только те, у кого не получалось учиться совсем. Время от времени я устраиваю проект-факультативы, в основном по просьбам студентов других кафедр и курсов.

За время моего преподавания произошло множество внешних изменений в отрасли: отшумели «измы» прошлого века, «петербургский стиль», урбанистика поглотила архитектуру, пространственное и экосистемное проектное мышление «подвинуло» модельный подход, сменилось несколько итераций развития инструментов принятия проектных решений.

Однако подход молодых преподавателей сохраняет пъедестально-коробочный характер, так что для образования эта смена поколений почти ничего не означает, помимо воспроизводства самого себя.

Однако внутри института (да и в целом в системе профподготовки проектирования) за истекшее время не изменилось почти совсем ничего. Из позитивного: переход к портативным техническим средствам проектирования (планшеты, ноутбуки) частично вернул в мастерские студентов, почти совсем пропавших из студий в период перехода от подрамников к домашним компьютерам. Повальная интернетизация и развитие онлайн-сервисов позволяет организовать относительно лёгкую инфраструктуру поддержки образовательного процесса.

Появились немногочисленные молодые преподаватели «нового» поколения – индикатор того, что институты постепенно перестают играть роль «социального сейфа» для преподавателей. Однако и их подход сохраняет пъедестально-коробочный характер, так что для образования эта смена поколений почти ничего не означает, помимо воспроизводства самого себя.

Неучастие в болонской системе и межуниверситетских обменах только усиливает эффект капсуляции образования – из-за минимизации фактора конкуренции факультет не имеет стимула бороться за качество преподавания, хороших преподавателей и успешные программы. Из-за перестройки образовательных стандартов, принятых, но так и не понятых изнутри системы преподавания, повысился градус профанации в этой области. Он усиливается неустанными попытками преподавателей пробиться к некачественному коммерческому преподаванию. Требовательные и творчески активные студенты не в состоянии сделать свой осознанный выбор на выходе из бакалавриата: продолжать ли обучение в магистратуре, искать другую, найти коммерческую?..

Аспирантура, сохраняя функции «социального сейфа» для студентов, не спешащих ринуться в пучину реальной практики и делового бескультурья, неожиданно обрела функции трансфера молодых незамужних девиц в Европу.

На смену в последние годы отживающему специалитету вступает бакалавриат, но магистерский и аспирантский уровни пока не пришли к ясному осознанию себя. В этой связи университет по качеству сервиса всё отчетливее напоминает техникум, а аспирантура, сохраняя функции «социального сейфа» для студентов, не спешащих ринуться в пучину реальной практики и полудикого постперестроечного делового бескультурья, неожиданно обрела функции трансфера молодых незамужних девиц в Европу. Деятельность архитектурного факультета в консалтинге, экспертировании и производстве научного или хотя бы какого-нибудь хоть кому-нибудь зачем-нибудь нужного смысла неразличимо мала.

В чём специфика архитектурного образования? Можно ли научить человека быть архитектором/урбанистом? Чему, вообще, можно научить? Чему на самом деле надо учить?

В рамках «старой» школы считается, что научить архитектуре невозможно человека без соответствующих способностей: композиционного мышления, умения выразить свою мысль через рисунок, форму, модель. Это справедливо только если ограничивать школу подготовкой именно архитекторов. Хотя следует вспомнить образовательную программу Якова Чернихова, который при помощи современного оснащения и принципов современной композиции успешно делал индустриальных архитекторов из полуголодных детей из рабочих семей.

С переходом на 4-летний бакалавриат и открытую магистратуру можно распрощаться со «старой» школой: с её беспрерывностью и стройностью, – хорошо бы представить себе, в пользу чего.

Я в своей практике градостроителя и консультанта по развитию территорий и городской среды привык к тому, что привлекаемые мною к работам люди с общеархитектурной подготовкой уровня специалиста в интердисциплинарных командах и проектах менее чем за две недели приобретали другие смежные и не совсем смежные умения: становились картографами, планировщиками, социологами, культурологами, программистами, графическими дизайнерами, журналистами, мультипликаторами, экологами, танцорами, виджеями и т.п.

С одной стороны, это говорит о неплохом диапазоне подготовки в рамках «старой» школы: люди приобретают организованное структурированное системное мышление инфра-уровня, позволяющее им справляться с различными сложносоставными задачами, необязательно задачами именно архитектурного проектирования (общеизвестно, что именно из архитектурного цеха «старой» школы выходили исправные конструкторы и градостроители).

Однако такого уровня зрелости умений можно добиться, по моим наблюдениям, только за 5-6 лет непрерывного концептуально выстроенного образовательного процесса. С переходом на 4-летний бакалавриат и открытую магистратуру с такой беспрерывностью в сочетании с концептуальной стройностью можно распрощаться, что означает фактически распрощаться со «старой» школой. Хорошо бы представить себе, в пользу чего.

Меня, к примеру, мало смущают ограниченные способности некоторых студентов к изображению кубика в аксонометрии – я столь же самоотверженно обучаю их если не азам проектирования, то сущностным основаниям проектной культуры в целом.

С другой стороны, подобные междисциплинарные трансферы означают, что архитектурные умения полезны не только в нашей профессии. Для образования это означает, что мы не занимаемся «профподготовкой архитекторов», а выпускаем людей с архитектурными умениями общего применения. По этой причине меня, к примеру, мало смущают ограниченные способности некоторых студентов к изображению кубика в аксонометрии – я столь же самоотверженно обучаю их если не азам проектирования, то сущностным основаниям проектной культуры в целом: образу мышления проектного подхода. У меня был студент из Германии, который вовсе не умел рисовать, но делал отличные подробные разборные макеты в пояснение своих архитектурных идей.

Не подумайте, что это я к тому, что можно и зайца научить курить. Просто концепция образования во всем мире эволюционировала, а у нас она почти повсеместно застряла в состоянии на входе в индустриальную эпоху. Архитектурный цех здесь не исключение (небольшая аранжировка экономической составляющей архитектурных решений совсем не в счёт).

Лично я в своей преподавательской практике придерживаюсь концепции конструкционизма: предоставить людям в распоряжение инструменты развития своих компетенций и научить обращаться с ними (представления, средства развития представлений, средства распознавания ситуаций, способы конструирования реакции в ситуации и т.п.), – остальное люди смогут развивать сами по мере необходимости.

ССЫЛКА НА БЕСЕДЫ. Часть 2.