Впустить лето внутрь: беседа с Рубеном Аракеляном и компанией REHAU

Жарким летним днем мы встречаемся с компанией REHAU, которая выпускает на рынок новый продукт, делающий наши веранды и террасы светлее и защищеннее, и с архитекторами, перед которыми стоит вечная проблема интеграции внутреннего и внешнего пространств.

[Алиса Прихудайлова] Рубен, расскажите про успех бюро. Как удалось всего за два года с момента создания WALL взять на себя знаковые проекты и занять вполне серьезную нишу в архитектурном профессиональном сообществе?

[Рубен Аракелян] Я бы разделил ответ на две части. Во-первых, к архитектуре понятие успеха малоприменимо, поскольку успех определяет время. Если постройки могут говорить через 200 лет - это успех архитектора. Сейчас же мы не можем судить об успехе.

[Андрей Белоедов] А как же, например, Притцкеровская премия?

[РА] Притцкера не получают в 31 год. Но про нее можно сказать “успех”, - это одно из немногих подтверждений, которые можно получить при жизни. Успех очень тяжело оцифровать и монетизировать, может быть в коммерческой сфере его и легко поймать, но не в архитектуре. Тебя все знают? Но никто не знает автора готического собора в Милане или архитектора Собора Парижской Богоматери в Париже, тем не менее, это признанные шедевры. Известность архитектора не является критерием качества самой архитектуры.

Что же касается Wall, то, во-первых, он обусловлен тем, что в России очень низкая конкуренция. Учитывая существующее количество запросов, могу сказать, что архитекторов очень мало, а хороших еще меньше. Многие жалуются, что в Европе нет работы, но в Европе дикая конкуренция. Я был на Майорке, это туристический город. Зашел в переулок. В переулке маленькая дверка, на ней написано: "архитектурное бюро", там работает три человека. Я увидел качество их проектов и обалдел. В Европе многие сразу после окончания вуза очень быстро образуют качественные молодые архитектурные компании. Здесь этого нет.

Во-вторых нам очень повезло со временем, в которое мы работаем и с новой командой в Правительстве Москвы. Как молодой архитектор, представитель малого бизнеса и налогоплательщик, я объективно ощущаю кардинальные перемены в отношении, в частности, поворот МКА к молодым архитекторам, в новой политике главного архитектора города Сергея Кузнецова: организуются конкурсы,есть возможность свободной коммуникации и консультаций, это потрясающе! В архитектурном плане диалог стал безумно комфортным!

В-третьих, мне повезло в жизни. Моим преподавателем в МАрхИ был Андрей Некрасов, потом я шесть лет работал в Проект Меганом, и это просто счастье. Я вырос до партнера Григоряна, очень многому у него научился. Я считаю, что Юра — один из лучших архитекторов в России, и если ты работаешь шесть лет рядом с таким человеком, то, хочешь - не хочешь, что-то перенимаешь — модель поведения, модель организации бюро, модель общения с заказчиком, процесс придумывания проектов, проектную культуру, макет, графику. Перенимаешь и, конечно, применяешь. Соответственно, у нас что-то получается.

В нашем бюро нет никакой иерархии, у нас есть только два ответственных человека - я и мой партнер, Айк Наварсадян, вся остальная структура горизонтальна, каждый несет ответственность только за свой проект, все — руководители проекта, и все получают процент с договора. И они все мотивированы делать работу быстро и качественно.

[АП] А как преподаватель, Вы можете оценить, насколько отличаются между собой студенты МАРШ и студенты МАрхИ?

[РА] Это тема отдельной дискуссии… Это совершенно разные школы. У меня в МАРШе бакалавры, я вел их один год, курировал модуль professional skills (технологии архитектора), модуль, связанный с практическими навыками. Я рассказывал про материальные навыки —как рисовать, чертить, обмерять, делать подачу, макеты, модели, — и про нематериальные, про то, что необходимо в нашей эпохе, про умение презентации, умение коллективной работы. Мы придумали для студентов упражнение "интеллектуальный фитнесс”: в начале каждого нашего занятия я им даю задание создать идею проекта за точный отрезок времени: 30 секунд, 3 минуты, 30 минут, — и эти отрезки чередуются сначала в индивидуальном исполнении, потом — в коллективном. За 30 секунд можно придумать слоган и провести линию. А в коллективно за это времянужно ещё успеть договориться, нужно суметь выслушать, и это очень тяжело. Архитектор — это человек, который должен общаться с политиками, с девелоперами, с юристами, с коллегами, и если ты будешь полагаться только на себя, ты просто не сможешь делать проекты. Поэтому нужно учить людей говорить, договариваться. Через это упражнение мы учимся сжато и конструктивно обсуждать смысловые, архитектурные вещи.

[Людмила Малкис] Это важно, потому что в последнее время заказчики только ускоряются. Все хотят результатов, хотя бы предварительных, на уровне концепций, через месяц-два. И в этом плане мы не можем ориентироваться на идеалы Микеланджело, который уделял одному холсту годы.

[РА] В России да, но в Европе нормальна идея о том, что дом надо проектировать столько времени, сколько нужно.

[АП] Именно поэтому, как мне кажется, вопрос личной известности и ответственности архитектора в современном мире очень важен. Во времена строительства Собора Парижской Богоматери было позволительно не иметь одного автора. Но сегодня появляется так много новых зданий, что они имеют шанс на то, чтобы остаться в истории, только если есть кто-то конкретный, кто их создал.

[РА] Но это часто противоречит качеству дома. Мы должны очень быстро реагировать, но при этом уделять проекту достаточно времени. Это парадокс, и именно поэтому главная задача архитектора — коммуникация. Именно этому мы учим в МАРШе — учим общаться.

Есть архитектор, который занимается карьерой, а есть понятие художника. Художник — это тот, кто закрывается в монастыре и делает одну работу в год, не думая о доходах.

[АП] В последние годы на западе все чаще встречается «открытая» архитектура, в которой используется большая площадь остекления. Какие причины у популярности этого тренда? Насколько в России востребована такая интеграция внешнего и внутреннего пространства?

[РА] Этот вопрос я бы разделил на два смысловых сегмента. Первый — касающийся городского устройства, а именно общественных пространств, второй — локальная уместность на уровне самих зданий. В отношении города эта тема очень актуальна, потому что, как мы видим, сейчас в Москве идет активное переосмысление города качества среды обитания: развиваются общественные пространства (этот термин сам по себе стал трендом нескольких последних лет).

В контексте новой парадигмы мы наблюдаем множество конкурсов, инициированных новой командой Москомархитектуры: Зарядье, Москва-река, «Моя Улица». Сегодня пытаются повысить качество города, а это автоматически означает улучшение качества мест, которыми пользуются горожане — площадей, скверов, улиц. И любопытно подмечать, как вместе с благоустройством улиц и площадей поменялись первые этажи зданий. Они вдруг тоже «распахнулись» и стали открытыми, что свидетельствует об органичной интеграции, исчезли явные границы между помещением и улицей. И панорамные решения не то чтобы актуальны в такой ситуации, они необходимы, потому что это единственный метод, позволяющий осуществить подобные изменения.

В качестве хорошего примера можно взять любую европейскую столицу, например, PotsdamerPlatz в Берлине. Я часто наблюдал, как панорамные двери позволяют опустить часть фрамуги на уровень покрытия и решить проблему доступа инвалидов… кроме того, повышается привлекательность расположенного в первом этаже заведения — в помещение без порога психологически приятнее заходить. И если говорить о жизни первых этажей города, как коммерческих, так и жилых зданий, об общественных пространствах, парках, скверах и улицах, то, конечно, в современном городе они стали прозрачны. И второй тренд — это использование панорамного остекления в последних этажах жилых зданий, которые обеспечивают апартаменты и люксовые квартиры панорамным видом.

[АП]Рубен, как у вас строится работа над новым проектом? Есть ли какие то шаблонные стандартные решения, наработанные четкие инструменты?

[РА] Так делают, но не мы. Мы убеждены в том, что проект появляется из места. Во-первых, многое зависит от типологии дома, который ты делаешь — жилое, общественное здание, ТПУ. Во-вторых, подход вырастает из многих вещей — из места, из технического задания, которое дает заказчик, из авторского вкуса и творческих предпочтений. Это все смешивается, и, как в химии, из трех элементов получается что-то новое.

[АП] Андрей, в свете тех изменений, которые происходят в городских пространствах, есть ли у крупных производителей инновационные технологические решения, которые удовлетворяют новым запросам в строительной отрасли?

[АБ] Сейчас мы выводим на рынок новый продукт, который пока что имеет сложное техническое название — подъемно-сдвижная панорамная дверь. Это специализированная фурнитура, профильная система, остекление без фрамуг и дополнительных стоек. Общий вес конструкции может составлять до 300 кг, размер — до 3х3 м. Такое решение подходит как для остекления городского жилья, так и для загородной недвижимости. По нашим оценкам, сегодня все больше жителей Москвы и ближайшего Подмосковья, а также жители юга, отдают предпочтение панорамному остеклению. И это неудивительно, ведь подобные конструкции пропускают в помещение на порядок больше дневного света и стирают границу между домом и улицей, оставаясь при этом достаточно прочными и безопасными. Кроме того, это решение возможно применять в качестве межкомнатных перегородок и теплого балконного остекления. Такая конструкция позволяет, например, отделить террасу от жилого пространства, бассейн от сада или двора.

[РА] В музее Fondazione Prada, построенном OMA в Милане, стеклянная входная дверь размером 2 на 9 метров с автоматическим открыванием. Сколько такая может стоить?

[АБ] Дверь размером 3х3 метра стоит от 200 до 300 тысяч рублей, без учета автоматики. Ее безусловно можно открывать и вручную. В эту стоимость входят все комплектующие и материалы, а вот итоговая цена будет зависеть от остекления. Сегодня есть возможность делать его мультифункциональным, с использованием разных слоев — солнцезащитного, энергосберегающего и тд. Конструкции, которые предлагает наша компания, позволяют полностью заменить обычную стену, и, если посчитать все материалы и работу, необходимые для возведения обычной ограждающей конструкции, то выбор в сторону остекления окажется не намного дороже.

Конструкции, которые сейчас есть на рынке, выполняются из оконного профиля, не приспособленного для устройства дверей, либо являются устаревшими решениями, как то портальные двери, ширмы-гармошки. У всех этих вариантов есть свои недостатки. Мы предлагаем совершенно новую систему: наши конструкции позволяют организовать пространство таким образом, что появляется светопрозрачная стена, но не обычная стоечно-ригельная фасадная конструкция, а созданная из специальных модульных элементов.

[АП] А в каких проектах архитектурного бюро Wall применяются похожие решения?

[РА] Мы сейчас строим павильон на ВДНХ для Департамента технологий города Москвы. Павильон одноэтажный, расположен в уровне парка, с панорамными входными зонами. Высота практически 6 метров, из них на уровне 2 метров предусмотрена фрамуга, потому что полное остекление очень дорого делать. Фрамужная часть и сама дверь встроены в стеклянную стену, предусмотрено усиление стойкой с двух сторон. К сожалению, на момент проектирования мы не были знакомы с REHAU. Похожее решение мы хотим использовать в другом объекте — павильоне Макета Москвы, который тоже будет расположен на ВДНХ. Еще один проект — развитие Экспо на ВДНХ, конкурс на выполнение которого мы выиграли и стали участниками консорциума из 8 команд во главе со Speech. Там очень много панорамного стекла, особенно в общественных галереях, где мы также будем применять подобные решения. На Павелецкой площади мы планируем проектировать парковую территорию. В подземной части будет организовано единое пространство, соединяющее вокзал, два гостинич8ных мола, метро. У нас запроектировано 3 бетонных холма, которые скрывают наполнение площади, и задумано много входных прозрачных зон с большим количеством света.

[АП] Что может испугать заказчика при выборе подобного решения?

[РА] Если говорить о частном заказчике, то может пугать разве что большепролетность. К примеру, если предложить ему сделать семиметровую конструкцию. Если говорить о городском заказчике, то он заинтересован в экономии бюджета, и некоторые решения могут показаться слишком дорогими. Тогда надо искать какие-то компромиссы.

[АП] А как можно попытаться убедить заказчика в целесообразности подобных расходов?

[АБ] Как мы уже говорили, надо смотреть на полную стоимость создания стены, которую мы фактически меняем на панорамное остекление. Кроме того, будет дороже установить полное мультифункциональное остекление, если не знать, какое необходимо в вашем случае. А вот если вы знаете, что нужна солнцезащита, но не нужно энергосбережение, тогда исходя из этой потребности возможно сохранить средства, не используя другие функции, к примеру ту же автоматику.

Пороговое решение получается очень дорогим, но если есть требования по доступу МГН, то, к сожалению, по-другому не обойтись: здесь и дренаж должен быть специальный, и воздухопроницание, и теплозащита, все должно быть реализовано в нижнем узле. При создании остекления в три метра только пороговый элемент может стоить до тысячи долларов. Я бы не экономил на этом, закладывал адекватные сметы и, считая со всеми строительно-монтажными работами, сравнивал с затратами на ограждающую конструкцию из другого материала. Безусловно, панорамное остекление часто рассчитано только на коммерческую сферу — рестораны, веранды, патио, — и арендой эти затраты быстро возвращаются.

[РА] А еще экономия на эксплуатации, на ремонте.

[АП]Городской заказчик, хоть это и странно, совсем не ориентирован на долгосрочное планирование.

[АБ] Такое давление присутствует, и на нас в том числе. Решения компании вполне проходные, пластика сейчас очень много, поэтому с технологиями и материалом мы уже знакомы, но от нас требуют прописывать стоимость комплектующих материалов, а не изделия: стекло, пластиковые профили, фурнитура, ручки. Так нас пытаются контролировать на всем пути от поставщиков материалов до тех, кто эти изделия производит. Для нас это будет непросто, потому что рынок и так достаточно конкурентный.

[РА] А как складываются ваши взаимоотношения с гос. заказом в свете «импортозамещения»?

[АБ] Мы –  отечественный производитель уже достаточно давно. Оконный профиль производится в Гжели, где расположен наш завод. Все стекло также российского производства. Фурнитура — нет, но речь идет о крупноузловой сборке. Что же касается покрытия, легирования и сборки – все это происходит на наших заводах. Пластиковые направляющие и все сырье производятся здесь. Какая-то мелкая химия вроде стабилизаторов — импортная, но это продукция мировых корпораций, и её можно купить только в двух-трех фирмах в мире.

[АП] Есть ли какие-то идеи и технологии, которые вы всегда закладываете в свои проекты?

[РА] Есть какие-то вкусовые ценности. Свести высказывание к минимуму, сделать чистую понятную форму, использовать моно-материал, не заниматься декорированием, подражанием, имитацией старины, использовать натуральные материалы, не пытаться маскировать дерево под пластик или пластик под металл. Если мы делаем бетон, то это может быть только бетон. Спокойная, чистая культура здравого смысла.

[АП]Как бы вы определили свой стиль?

[РА]Нет такого понятия «стиль», его придумали теоретики и искусствоведы.

[АП] А как же готика и Собор Парижской Богоматери, о котором мы говорили раньше?

[РА] Это не стиль, это отражение эпохи. Была античность, и ей был свойственен антропоцентризм, человек рассматривался как центр мироздания. Соответственно, все ордеры, которые мы знаем — дорический, ионический, — они сделаны в пропорциях, соотносимых с человеком. Но в V веке античная эпоха ушла, началось средневековье, и в центре появился Б-г. И все пропорции ушли вверх, так отразилось стремление человека к Б-гу в архитектуре. И только потом теоретики все это классифицировали и дали названия.

[АП] То есть можно сказать, что вы делаете так, как соразмерно вам, но в каком-то стиле себя не определяете?

[РА] Именно. Сегодня невозможно строить классический дом, потому что он рассчитан на совершенно другую скорость жизни, другую скорость восприятия. Раньше не было машин, а сейчас, если ты делаешь такое здание, оно, во-первых, не пропитано временем, а во-вторых, у людей нет возможности смотреть на здание, все в телефонах и проносятся мимо. Поэтому не нужно подражать, нужно делать актуальное.

В беседе на веранде ресторана, что состоялась за столиком у бесконечных, открывающих панораму утреннего города окон, принимали участие:

• Андрей Юрьевич Белоедов, исполнительный директор по маркетингу и продажам REHAU Восточная Европа
• Рубен Аракелян, партнер и создатель архитектурного бюро WALL
• Людмила Малкис, Алиса Прихудайлова, Archipeople.ru

Публикация подготовлена при поддержке компании REHAU, ведущего мирового поставщика технологических решений в области ограждающих конструкций.

Еще по теме:

REHAU: открытость на всех уровнях

Открытость на всех уровнях: беседа в Open Village с Азатом Хасановым и компанией REHAU

Архитекторы

АБ «ПАРК»: победители конкурса по благоустройству зоны отдыха в Тропарево.

Глобальная проблема городского масштаба: Тель-Авив против Яффы

Практикум

Новая глобальная коллекция Interace - World Woven™

DA!Fest 2016 объявляет прием заявок.

Оставить комментарий