Полет бабочки и неспешный разговор с архитектором Анной Медлевой

-  Аня, почти около двух лет назад мы с тобой делали интервью как с новым главным архитектором ВДНХ. Пожалуйста, расскажи про свою жизнь после ВДНХ.

Пожалуй, ничего не изменилось глобально  -  ВДНХ осталась в моей жизни навсегда. Во-первых, потому что такие проекты не проходят для архитектора бесследно. К примеру, как реализованный жилой посёлок, который остаётся навсегда в фокусе твоего зрения, - он живет, развивается, у него меняются жители, происходит внутренняя трансформация, - а ты, между тем, остаёшься с ним на связи, так же как с собственным ребёнком, вне зависимости от расстояний и вовлеченности в его жизнь. Так же произошло и здесь.

ВДНХ -- это зеркало нашей истории и совершенно очевидно, что такой проект не мог бы пройти бесследно ни для одного архитектора, который был бы в него хоть в какой-то мере погружен. Трагическая территория, повлиявшая на судьбы многих архитекторов, работавших с ней, она переживала те же процессы, что и страна.

Для меня этот проект продолжается и сейчас - будучи в должности главного архитектора ВДНХ я придумала тему для дипломного проектирования, связанную с поиском культурных кодов выставки и адаптацией территории исторического памятника под нужды современного общественного пространства. Подчеркну, что имея дело с памятником архитектуры делать это крайне сложно.

Мою идею с энтузиазмом поддержали коллеги кафедры «Дизайн архитектурной среды» Московского архитектурного института и под руководством профессора Татьяны Шулики и ее коллеги Елены Тарутиной целая группа дипломников бакалавриата работала над проектом в течение года.

Мы рассматривали очень много разных проблем и задач.

Я была заинтересована в том, чтобы студенты через данный проект сформировали отношение к наследию, далее - научились анализировать территорию как совокупность элементов, в том числе тех элементов, которые должны оставаться неизменными. Ты прекрасно знаешь, что мы сплошь и рядом сталкиваемся с проблемами наследия, именно это словосочетание стало устойчивым в наши дни: наследие рассматривается зачастую не иначе как проблема. И решая ее, мы, с одной стороны, сталкиваемся с многочисленными и невосполнимыми утратами, с другой - наблюдаем конфликт профессионального сообщества, городских администраций и девелоперов. С этим ресурсом работать непросто - он требует наличия очень высокой квалификации и научных знаний в области реставрации, а также умения адаптировать реставрируемые объекты под современные нужды, приспосабливать их и интегрировать в городскую ткань без физического и морального ущерба. Потому что иной раз то, что выдают за реставрацию является грубым оскорблением памятника. ВДНХ в этом случае не является исключением из общих правил. Демонтаж фонтана «Золотой Колос» - яркое тому подтверждение. Мы никогда его больше не увидим в первозданном виде. На прошлой неделе я с болью наблюдала в ленте фб, как публика гуляющая по парку растаскивает обломки фонтана и его смальту на сувениры. А ведь это не просто фонтан - это свидетель в самом высоком смысле этого слова, свидетель грандиозных событий в истории Советской России.

Задачи сохранения вроде как стоят, но происходит подмена понятий, когда новодел и создание объектов отдаленно напоминающих оригинальное строение выдаются за реставрацию.

Так же будет и с «Золотым Колосом» - вместо него появится новое гидротехническое сооружение, которое будет предъявлено публике как отреставрированный и сохраненный объект культурного наследия.

- Напомни, пожалуйста, читателям какая у тебя специализация...

Я как раз училась на кафедре «Реконструкции и реставрации в архитектуре» и мой папа, архитектор, большую часть своей жизни посвятил реконструкции и реставрации. Отягощенная образованием и семейными ценностями, я не могу смотреть на происходящее без боли. Я-то училась у настоящих реставраторов, которые трактовали научный подход, когда новый объект, построенный на месте старого не может претендовать на статус объекта культурного наследия даже при условии полной внешней идентичности. Как, к примеру, гостиница Москва, стоящая практически на Красной площади и являющаяся градоформирующим объектом, визуальным средовым ориентиром - она тоже не является объектом культурного наследия. Это новое строение, возведённое «по образу и подобию».

На ВДНХ сейчас происходит глобальная псевдореставрация. Новая концепция развития территория парка ВНДХ безжалостна к сложившейся среде архитектурно-паркового ансамбля. Она делит его на составляющие, идеологически не связанные между собой - была единая территория, а будет несколько разных. Они связаны лишь формальным соседством. Ансамбль, единый и нерушимый, сегодня больше не существует.

Сделано это в угоду коммерциализации площади. Хотя она могла бы быть коммерчески успешной и оставаясь ансамблем. Но новую концепцию писали не архитекторы, а маркетологи и они данную ценность, единственной в своем роде уникальной территории, девальвировали.

А ведь аналогов подобного садово-паркового ансамбля больше нигде в мире не существует - это музей под открытым небом! Гармония архитектурных сооружений и парка, задуманная как экспозиционная территория. Есть только подобие, созданное в Киеве, но именно подобие. Так как создавалось позже, и целью было повторение опыта.

Острота морального конфликта моих профессиональных убеждений и интересов администрации ВДНХ побудили меня к принятию болезненного решения покинуть пост главного архитектора. После моего ухода эта должность была упразднена. Главный архитектор как профессионал, отражающий морально-этическую составляющую профессии - камень преткновения в процессе коммерциализации территории. Архитекторы ВДНХ не нужны - нужны менеджеры, осваивающие бюджет.

- А в чем идея нынешней концепции?

Она грубо отменяет ценность, запроектированную в 1938 году, которая могла бы быть переосмыслена, и декларирует полную ее девальвацию.

Можно долго спорить о ценности архитектуры, которая существует на территории ВДНХ, но - это памятник, над которым работали российские советские архитекторы. И это наша история.

Из выставки достижений она стремительно превращается в доходную территорию. Я не против развлечений, они тоже должны быть, но не отменять сложившихся ценностей.

- Анна, можешь ты допустить, что научный и технический прогресс, новая медийная парадигма и «жизнь в сети» упраздняют для человека демонстрацию неких достижений как ценности?

Современный человек - он существует вне понятия «достижение». Таким образом, архитектура из искусства превращается в утилитарную вещь, закрывающую вопросы потребления исключительно. Это бизнес-инструмент, который позволяет инвесторам на этапах жизненного цикла человека зарабатывать деньги.

Происходит обесценивание архитектуры. Мы живет в обществе потребления. Сетевые средства коммуникации позволяют человеку не выходя из дома, совершать буквально все - от покупок до путешествий.

Необходимость в демонстрации достижений - она отпадает. Если ты можешь все найти в сети, то зачем тебе другие ориентиры. А это автоматически обесценивает и культурные коды.

Фокус внимания смещается непосредственно в точку потребления - предварительная оценка, анализ ситуации (любой) - в них, на первый взгляд, нет необходимости. Допустим, я хочу купить вино, мне достаточно сформулировать запрос из трех характеристик: «цена, цвет, страна». На повестке существуют «розовое вино, Франция, 500 рублей».

История места произрастания винограда, люди, которые работают с лозой, традиции в числе которых, предположим, выращивание роз рядом с лозой, -- вот все это остаётся за кадром.

И когда мы в таком ключе взаимодействуем с миром, мы целый спектр переживаний отметаем: все те идеи, которыми виноделие жило в течение нескольких тысячелетий, виноделие как искусство  -- все это не существует более в нашем поле зрения.

- А как же с полем визуального восприятия, в котором мы взаимодействуем с архитектурой, к примеру, через целый спектр эмоциональных переживаний?

Оно лопнуло. Растаяло. Его нет как составляющей нашей чувственной жизни.

- И что через 20 лет?

Давай я попробую ответить от имени среднестатистического потребителя. Запрос будет звучать следующим образом: «Хочу купить квартиру в новостройке. 10 млн., 60 кв. м, железобетон, непосредственная близость к транспортной магистрали».

Что значит этот запрос? Мы не говорим ни о месте с его историей, духом, сформированной средой, с его окружением, публикой. Мы ни о чем об этом не говорим. У нас случайные соседи, и еще много случайного, вплоть до интерьера, который уже кто-то придумал. Маркетологами все это декларируется как преимущество. А по факту я живу в целом ряде ограничений, обозначенных для меня другими людьми, которые меня рассматривают как среднестатистическую единицу. Сознательное ограничение  -  это ключевая характеристика будущего.

Можем ли мы в этом ключе рассуждать об индивидуализации?

Ограниченность во всем: эмоциональная, духовная, культурная, физиологическая, моральная. Не идёт речь о том, что я хочу Серебряный Бор под окнами, в котором буду бегать каждое утро. Я допускаю, что мы уже ничего не будем знать о существовании Серебряного Бора. Человек в ближайшем будущем станет заложником лифта в своей «высотке». Если лифт вдруг отключат, то современный человек или человек будущего рискует с этой ситуацией не справиться.

- Алексей Розенберг в беседе с ARCHiPEOPLE утверждал, что «мир принадлежит людям с развитыми икроножными мышцами».

- В архитектуре данный аспект выражается в геометрии лестничного марша, уклон которого определяется простейшей формулой – ширина ступени ровно в два раза больше высоты подступенка.  При подъёме по такому маршу ты испытываешь оптимальную и необходимую физическую нагрузку. В этом связь проектируемого пространства, философии, мировоззрения и культуры.

А если твоя философия и взаимоотношения с физическим миром лежат в области быстрого лифта, то автоматом мы перестаём нуждаться во всем остальном разнообразии мира и теряем связь с природой, отрываемся от земли.

-  Что делать, Аня?

Культуру развивать, если мы не хотим погибнуть от собственного невежества.

-  Какую роль в развитии культуры играет архитектурное сообщество?

Арх. сообщество - это сообщество пассионариев, людей, которые несут культуру в массы. При этом архитектура должна сохранять своё назначение как искусство, где архитектор выступает вестником, пророком, глашатаем.

-  А ты себя ощущаешь пассианарием, провозвестникам, носителем культуры и ее ценностей?

Я думаю, что на этот вопрос должна ответить не я, а люди, которые наблюдают меня со стороны. Я же делаю то, что считаю делать необходимым будучи архитектором и представителем культурного сообщества.

Примерно 50% профессиональной деятельности я посвящаю культурным проектам. На сегодняшний день в моем портфеле минимум четыре международных культурных проекта, которые я планирую реализовать в течение ближайших трёх лет.

Об одном с удовольствием расскажу прямо сейчас. Я его задумала в 2016 году и посвятила столетию революции семнадцатого года.

-  Ну, тут многие всего напридумывали...

И это прекрасно, и говорит только о том, что столетний рубеж не прошёл незамеченным. В моей творческой инициативе примут участие сто известных художников и культурных деятелей, не только Российской Федерации, но и Европы. И могу с гордостью заявить о том, что эта инициатива откликнулась в сердцах более, чем ста известных авторов, что позволяет мне сегодня с уверенностью говорить о том, что планируемая выставка будет интересна очень широкому кругу интеллектуальной публики.

Суть очень проста. Я прошу известных деятелей культуры, подчёркиваю, именно известных, людей, которые формируют общественное мнение, сформулировать, графически или словесно,  высказывание на тему события столетней давности. Безотносительно политики, а исключительно с рефлексией в сторону культуры и отражения данного события на мировой культуре в целом.

-  А кто участники? Это же не секрет? Или секрет пока?

Уже, наверное, не секрет и есть чем похвастаться: буквально через неделю мы запустим сайт, в котором будет полный список имен. До начала выставки ни одна работа не будет показана - интригу мы сохраним. С российской стороны в проекте принимают участие Евгений Асс, Александр Бродский, Дмитрий Гутов, Сергей Цигаль, Андрей Бильжо, Андрей и Наталья Макаревичи, Владимир Дубосарский, Виктор Мизиано, из Европы - Ugo La Pietra, Alessandro Mendini, Gaetano Pesce, Kristina Hamel, Prospero Rasulo и многие другие. Поддерживает данную инициативу Институт итальянской культуры в Москве и лично Ольга Страда.

--  Где будет проходить выставка?

Первая экспозиция будет показана в Санкт-Петербурге, городе трех революций, в ноябре. Место пока в процессе согласования: обсуждаются самые авторитетные культурные площадки. Затем выставка поедет в Москву, Екатеринбург, предусмотрено посещение некоторых европейских столиц, а завершится турне в Милане на Всемирной Неделе Дизайна весной следующего года.

-  Сама придумала?

Конечно.

Могу похвастаться тем, что тема оказалась близка Императорскому Фарфоровому Заводу Санкт-Петербурга, рабочие которого в 1917 году не поддержали призывов большевиков и не восстали против собственного работодателя. Данный факт на сегодня уже можно рассматривать как предмет исторической гордости ИФЗ.

--  С культурными проектами понятно, в архитектурной тусовке, к которой мы с тобой относимся, мне часто задают вопрос, «чем Аня деньги зарабатывает?»

Я же архитектор (смеется).

В моей жизни всегда были, есть и будут архитектурные проекты, которые приносят мне доход. Как это было до ВДНХ, во время ВДНХ и есть сейчас.

Кроме всего прочего, я являюсь главным архитектором известной итальянской строительной корпорации, которая имеет представительство на территории РФ.

--  Конкретнее?

По определенным причинам я пока воздержусь от ответа на данный вопрос. Скажу только что мое бюро «Архитектурная политика» продолжает свою деятельность, и, кроме того, появилась новая структура, которая ориентирована исключительно на интерьерные и экспозиционные проекты (я его создала совместно с декоратором Ольгой Захаровой) - !vAMOZ (s)! Это игра с испанским глаголом ir ( идти, двигаться), одна из форм которого звучит как vamos, и нашими инициалами - АМ и ОЗ. Этимология этого слова кроется в призывах «Вперед!» «Идем!», «Будем!», «Быстрее!» и далее, в зависимости от контекста. Это как нельзя лучше отражает мое отношение к жизни и убеждение в том, что останавливаться нельзя.

Вперед и только вперед.

Еще по теме:

Архитекторы

Архитектор Филипп Тольцинер: штрихи к портрету

Архитектор и дизайнер Настя Колчина: «быть» - важнее, чем «казаться»

Колумнисты

«Зодчество VRN 2016»: сплав искусств.

Архитектор и дизайнер Настя Колчина: «быть» - важнее, чем «казаться»

Оставить комментарий